По вопросу представительства в Конституционном Суде России к адвокату Артёму Тимушеву обратился гр. В.

Согласно обвинительному заключению В. совместно с П. обвинялся в совершении преступлений, предусмотренных п.п. «а», «в», «г», «ж» ч. 2 ст. 126, ч. 3 ст. 30 и п.п. «в», «ж», «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ.

Согласно п. 4 ч. 1 ст. 220 УПК РФ в обвинительном заключении по данному уголовному делу следователь указывает формулировку предъявленного обвинения с указанием пункта, части, статьи Уголовного кодекса Российской Федерации, предусматривающих ответственность за данное преступление.

В соответствии с обвинительным заключением «проезжая около магазина «Дорожник», расположенного в гор. Н., П., находясь в салоне названного автомобиля Ниссан под управлением М., действуя самостоятельно и не ставя в известность о своем замысле остальных участников похищения, желая подавить и сломить волю Г. к сопротивлению и пресечь его желание покинуть автомобиль похитителей, внезапно умышлено произвел выстрел из имевшегося у него огнестрельного бесствольного оружия самообороны «Пистолета комплекса «Оса» калибра 18х45 мм в область правого глаза последнего…»

Таким образом, П. при вышеизложенных обстоятельствах, совершил похищение человека, совершенное группой лиц по предварительному сговору, с применением насилия, опасного для жизни и здоровья, и с угрозой применения такого насилия, с применением оружия и предметов, используемых в качестве оружия, в отношении двух лиц, которые повлекли иные тяжкие последствия (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью Г.), то есть преступление, предусмотренное п. «в» ч. 3 ст. 126 УК РФ.

Диспозиция же п. «в» ч. 3 ст. 126 УК РФ предусматривает ответственность за деяния, предусмотренные частями 1 и 2 указанной статьи, если они повлекли по неосторожности смерть потерпевшего или иные тяжкие последствия.

Изложенное свидетельствует о том, что обвинительное заключение по данному уголовному делу, поступившему в суд, изначально содержало существенное противоречие: формулировка предъявленного П. обвинения не соответствовала пункту, части, статьи Уголовного кодекса Российской Федерации, предусматривающему ответственность за данное преступление: действия, вменяемые подсудимому, квалифицированы органами предварительного следствия как умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, но привлекается он по статье, которая влечет ответственность при наступлении тяжкого вреда здоровью потерпевшего по неосторожности. Фактически изначально действия П. должны были быть квалифицированы по ч.2 ст. 126 УК РФ, а не по ч. 3 ст. 126 УК РФ, что явно следует из текста описательной части обвинительного заключения.

Таким образом, обвинительное заключение по данному уголовному делу было составлено с нарушением ст. 220 УПК РФ.

При этом согласно п.1 ч.3 ст. 31 УПК РФ окружному (флотскому) военному суду подсудны, в том числе уголовные дела о преступлениях, предусмотренных ч.3 ст. 126 Уголовного кодекса Российской Федерации, а преступления, предусмотренные ч. 2 ст. 126 УК РФ, подлежат рассмотрению гарнизонным военным судом.

Следовательно, в суд уголовное дело поступило с нарушениями требований УПК РФ, и подлежало возврату прокурору на основании п. 1 ч. 1 ст. 237 УПК РФ, так как обвинительное заключение было составлено с нарушением требований УПК РФ, что исключает возможность постановления судом приговора или вынесения иного решения на основе данного заключения.

В силу таких обстоятельств, считаем, что суд первой инстанции ненадлежащим образом проверил правильность составления обвинительного заключения на предмет его соответствия Уголовно-процессуальному закону и вместо того, чтобы возвратить уголовное дело прокурору он необоснованно принял его к производству и постановил приговор.

Согласно п. 8 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 31 октября 1995 года N 8 "О некоторых вопросах применения судами Конституции РФ при осуществлении правосудия", вышестоящий суд не вправе принять к своему производству в качестве суда первой инстанции дело, подсудное нижестоящему суду.

В связи с изложенным, считаем, что подсудность уголовного дела по обвинению заявителя В. в соответствии с обжалуемой нормой закона, установленной п.1 ч. 3 ст. 31 УПК РФ была определена ошибочно, что нарушает, установленную ч. 1 ст. 47 Конституции России конституционную гарантию, согласно которой никто не может быть лишен права на рассмотрение его дела в том суде и тем судьей, к подсудности которых оно отнесено законом.